О чем бы ни шла речь, классика считает хорошим тоном начинать с Древней Греции. Современность - не может обойти молчанием глобальную сеть. Однако, мысль о внутренней, имманентной связи между античностью и Интернетом родилась у автора отнюдь не из каламбура. Парадокс в том, что об Интернете, как о социальном феномене, мы знаем гораздо меньше, чем об античности.Современные гуманитарные технологии, несомненно, стремятся и «войти в Интернет», и «соединиться» с ним. Однако, это скорее двойная жизнь амфибии: погружаясь, в порядке освоения новых территорий, в зыбкую среду виртуальности - для новых контактов, сбора информации, самопрезентаций и пр., психологи и социологи стремятся затем выбраться на привычную твердь реальности.
Так, практические психологи, слабо знакомые с Интернетом, систематично, как дети в опытах Пиаже, обнаруживают следующую логику: в Интернете нет тел, нет пяти органов чувств, мы только видим буквы на экране ... 5 больше и лучше, чем 1, поэтому заниматься в сети психоконсультированием нецелесообразно. В этой логике, профессиональное общение, прикосновение к душе через Интернет выглядит как прихоть виртуоза, развивающего ненужное искусство игры на одной струне, или как удел «лишенца», в лучшем случае сублимирующего утерю дарованного природой (замечу, что исследование инвектив «по поводу Интернета» - от слабых и умеренных до сильных и порывистых, переходящих в инфернальность - может быть предметом интереснейшего исследования).
Практические психологи, более знакомые с возможностями Интернета, назовут десяток причин, почему нужно заниматься консультированием в сети, однако, посетуют на недостаток экстра- и паравербалики. При этом подходе остракизму подвергаются только отдельные сетевые ресурсы, а особые надежды возлагаются на доступность видеоизображения - ведь отсутствие визуального, синхронного контакта угнетает больше всего.
Альтернатива, лежащая на поверхности, такова: консультировать «типовую проблему» или фрустрировать в «поисках взгляда» своего клиента, продолжая ориентироваться на привычные способы восприятия в коммуникации.
Что касается психодиагностики, то парадокс в том, что чем точнее и проработаннее инструментарий, тем менее он пригоден для применения в сети (например, лучше бы его использовать для самопроверки). Почему так - отдельная тема, но альтернатива такова: либо те же методики, но в каком-то другом Интернете, либо этот Интернет, но другие методики.
Социально-психологические и социологические исследования (точнее, опросы) кажутся более успешными и перспективными. Но и здесь не без подвоха: чем больше ясности с выборкой, тем меньше в ней от Интернета, который служит лишь транспортным средством, а не частью объекта исследования. И наоборот, попытка забросить удочку в Интернет-среду приводит к утере смысла «выборки» (это респондент выбирает, где он будет и в качестве какой виртуальной личности).
Вывод: можно говорить о центрировании в подходах на идее «реальности», о доминировании норматива над феноменом, в результате которого Интернет, оставаясь средством, вряд ли может быть понят как феномен. И более того - углубление понимания реального возможно как антитеза виртуального, как обратный взгляд. И для того, чтобы вырваться из замкнутого круга не-познания, существует альтернатива: рассматривать виртуальную среду как дополнение к миру реальному не в смысле довеска, эпифеномена, а в смысле дополнения до целого.
В выражениях по поводу деятельности в Интернете - «невозможно то-то», «не могу», «недостаточно этого» и даже «им (нам) неизвестно» язык свидетельствует: нет принятия субъектом объекта деятельности. При этом с объектом происходят странные вещи: он становится «буквами на экране», «вербальным каналом информации», в крайнем случае - «виртуальной личностью». То, на что ориентировался субъект в реальности - другой человек - исчезает, рассыпается на какие-то пятна и штрихи, по которым «невозможно понять», что компенсируется навязчивой попыткой обнаружить тело (вернее, его отсутствие). На языке гештальта, привычная «фигура» не хочет уйти в «фон», а «фон» - стать новой «фигурой». Не так-то это просто - отказаться от человека, чтобы обрести человека, даже зная классическое: «человек - мера всех вещей».
Попробуем, при свете дня, зажечь свой фонарь и поискать человека в виртуальности. Тезисно отметим принципиальные моменты. Во-первых, ситуация с «отсутствием невербалики» описывает не то, что есть, а начало Творения (было Слово, а земля была безводна и пуста - и один дух над чем-то носился). Вербалика неотделима от материального носителя, который в сети принимает другие формы.
Человек не может не запечатлевать себя в среде, причём, в сети его движения не улетают в никуда, а фиксируются и хранятся. Существует проблема разделения неосознанных, неконтролируемых движений, психофизиологии и самопрезентации, но она принципиально решаема (например, улики, найденные сыщиком - образец такого решения). И если есть материальный компонент, то и порог чувствительности для его обнаружения может снижаться (путём тренировки).
Второй компонент, неотделимый от человека - это его поведение (которое, как известно, невозможно отменить). Человек не просто «говорит» (стучит по клавиатуре) - он проявляет себя в речевом поведении, от самых общих форм: логически рассуждает, делится чувствами, обращается к собеседнику или уходит в себя - до самых частных, участвующих в составлении «двойных посланий».
Третий - психолингвистический - слой выявляется, когда мы обращаем внимание на выбор грамматических форм и выявляем главный смысл и «обертона», например, техникой перефразирования (проективные тесты, основанные на анализе формализованных высказываний, уже существуют).
Четвёртый, очень важный момент, связан с осознанием времени как индивидуального времени и анализом темпа процессов как необходимой характеристики. Наконец, человек сам может рассказать о себе то, о чём мы способны его спросить - если установлен контакт.
В конечном итоге, ни взгляд, ни поворот головы в реальности не являются самоцелью - они ведут к установления контакта. И точно так же, как эти знаки неоднозначны для толкования - они интегральны и несут экспрессию, культуру и другие содержания, - интегральны и послания в сети. Наложение их друг на друга даёт целостное восприятие, в результате которого мы можем «видеть» и «ощущать» другого человека - как его жесты, движения, взгляды и пр. Это восприятие может быть ошибочным, но всегда, как и в твёрдой реальности, оно подлежит уточнению, развитию. Для этого мы должны «взять» человека чем-то, попасть не в виртуальный, а в реальный мотив. Поэтому, кстати, Интернет может оказаться «золотым дном» для проведения экспериментов - мотивы реальны, а давление на психику испытуемого ситуацией эксперимента смягчено виртуальностью. И, кроме того, здесь находится место всему, чему не нашлось место в шорах реальности. Так, виртуальные проявления агрессии, всевозможные мистификации можно только приветствовать как удачу - они несут такой заряд реальности, в поисках которого в «правильной реальности» придётся побегать.
«Коллективное информационное», которое из «правильной реальности» выглядит как «сумма технологий», включенная в «розетку», может оказаться чем-то гораздо более глубоким. Во всяком случае, уже сейчас Интернет обрушивает наши представления о том, что такое «знать» (а вместе с ним - и систему образования). В условиях исключительной доступности информации сымитировать знание (например, скомпилировать реферат или другую письменную работу) можно легким движением руки.
При отсутствии опыта построения дискуссии, преподаватель не может определить даже источник происхождения «знания», требования же к форме, имеющие когда-то смысл, а теперь окончательно убивающие индивидуальность почерка (руки и мысли) - кажутся абсурдом, «виртуальным обучением» (видимо, чем и являются).
«Виртуальность», иллюзорность обыденной жизни трудно увидеть из неё самой. Почему-то человечеству понадобилось, чтобы напрягались сервера и каналы связи, для того, чтобы вернуть нас к мысли о крайней ограниченности нашего знания и о радости познания, о крахе человека знающего перед человеком разумным.
